не понял я тонкую мысль климовой. вчитывался, вчитывался - и не понял. то, что жизнь можно отождествить со смертью - еще понятно, в конце концов, ничем иным она не кончается. но почему искусство - лик смерти, совершенно непонятно. голословное утверждение. смерть - это, в принципе, процесс и продукт распада. тогда как искусство - процесс и продукт консолидации элементов в некую внутренне логичную цельность. и если для жизни процесс дезинтеграции и распада с какого-то момента начинает преобладать и необратим, то для произведения искусства наоборот - в идеале оно достигает завершенности, и эта завершенность бессмертна, иначе говоря, существует до тех пор, пока у нее имеется адресат, в котором оно всякий раз уникально живо. даже если, допустим, повествует о смерти. вот это и есть одно из противоречий искусства и жизни - противоречие между смертностью художника и бессмертием творения, а стилистическая нечистота имеет, конечно, место, но пришита белыми нитками.
не понял я тонкую мысль климовой. вчитывался, вчитывался - и не понял. то, что жизнь можно отождествить со смертью - еще понятно, в конце концов, ничем иным она не кончается. но почему искусство - лик смерти, совершенно непонятно. голословное утверждение. смерть - это, в принципе, процесс и продукт распада. тогда как искусство - процесс и продукт консолидации элементов в некую внутренне логичную цельность. и если для жизни процесс дезинтеграции и распада с какого-то момента начинает преобладать и необратим, то для произведения искусства наоборот - в идеале оно достигает завершенности, и эта завершенность бессмертна, иначе говоря, существует до тех пор, пока у нее имеется адресат, в котором оно всякий раз уникально живо. даже если, допустим, повествует о смерти. вот это и есть одно из противоречий искусства и жизни - противоречие между смертностью художника и бессмертием творения, а стилистическая нечистота имеет, конечно, место, но пришита белыми нитками.